Лесной кордон кур кечу спасает тайгу от пожаров. Лесной кордон кур кечу спасает тайгу от пожаров Кордон кур кечу отзывы

Вот, снова я взялся за перо и бумагу. В этом году состоялась вторая наша (и Бог знает уже какая для наших друзей) экспедиция на Горный Алтай на машинах. Место дислокации прежнее – урочище Кур-Кечу, Онгудайский район. Дата: 16 – 21 августа 2006 г.

Маршрут: Новосибирск – Бийск – Онгудай – Кур-Кечу – Акташ – Кур-Кечу – Онгудай – Бийск – Новосибирск (1764 км).

«Отпуск» оттягивался донельзя. Наконец, мы вырвались с работы, сумев в этот раз скучковаться всего двумя машинами. Времени на сборы было в обрез, т.к. надо было убраться из города до того, как начальство поймёт, что оно нас отпустило:). Вечером в последний рабочий день затарились продуктами в «Гиганте» и «Алпи», прикупив ещё всякого по мелочи. Авто особо не готовили – машины в порядке.

Хорошо зная дорогу, мы запланировали выезд на 8 утра, но реально он состоялся только в 10 часов. В путь по трассе М52 отправились две машины (Corona и Camry). В салоне – наши жёны с дочами. С нами ещё гостья из Красноярска – Ирина. Сергей, как самый многоопытный в нашей микрогруппе, шёл во главе. Так как выехали поздно, то по пути попали в два «затыка»: в Бердске и Бийске. Там средняя скорость движения колебалась в пределах 20-60 км/ч. По трассе старались идти в экономном режиме 90-110 км/ч, изредка разгонялись до 120-ти. Так, конечно, дольше, но меньше по бензину. А мы и не особо спешили.

В районе 13:30 – остановка на обед минут на 30. «Заправились» по-быстрому Дошираком + овощи и пирожки с чаем. Чай – это хорошо, т.к. погода в дороге испортилась, накрапывал дождик вперемешку с холодным ветром. Собрались ехать дальше, а у меня нет ключей от машины: потерял основной брелок. ААААААААА! Караул!!! Меня пробил холодный пот, хотя на всякий случай с собой был ещё один брелок из комплекта, и был просто третий ключ. В голове пролетела мысль о стоимости нового брелка. Всей толпой тут же развернули поисковую операцию и через пять минут я, счастливый, уже втыкал ключ в замок зажигания. Ура! Впегёд, товагищи, в путь (интонации В.Л. Ленина).

Следующий «пит-стоп» состоялся уже в Майме, где девчонки купили на рынке помидор и яблок (как потом оказалось, и то, и другое не очень вкусное). Опять в дорогу. Доехать надо засветло, чтоб сделать шашлЫки и устроиться, т.к. не известно, достанется ли нам домик. В п. Усть-Семы залили 92-м по 18,50 р. на «Роснефти» до полного баки, хотя оставалось у обоих примерно литров 25. У меня в багажнике в запасе лежала ещё 10-литровая канистра 95-го, на котором я катаюсь в городе.

Кстати, про бензин. Чем дальше в горы, тем дороже. В целом старались заправляться на «Роснефти», а в Алтайском крае, кому приспичит, можно на «Октане» или «Сибнефти». Всякие «Касмалы» и «Оазисы» мы старательно игнорировали (в Новосибирске «Касмалу» не особо жалуют).

Далее. Проскочили Семинский перевал. Чувствовалось, что в тягун моторчик напрягался. Отключили overdrive, это помогает. Дорога в районе перевала, в отличие от остальной М52, усердно ремонтируемой в этом сезоне, будет на жалкие 3 балла, ну с плюсом. Много бугорков и ямок. В целом-то трасса отменная, ровная, разметка почти везде есть, позволяет держать высокую скорость, но из-за каменистого покрытия шумновата, зараза.

Перед Чике-Таманским перевалом традиционно останавливаемся для эксперимента: там есть места, где кажется, что дорога идёт вверх. Ставим авто на нейтралку, но… машина катится вперёд, как бы на подъём! Глазам не веришь просто. Тут же нашим взорам предстают необычайной формы облака. Они похожи на группу из летающих тарелок. Мы с Сергеем, как истинные фотоманьяки оперативно достали цифровики и начали искать подходящий ракурс.

Далее. На самом перевале остановились на 5 минут на обзор окрестностей + призовой звонок домой, что всё ОК. Однако МТС рулит! С перевала дорога весело виляет, и такая рулёжка после долгих прямых перегонов доставляет большое удовольствие. До финиша уже немного. Пролетаем п. Онгудай, там тоже в этом году МТС ловит. Ползёт цивилизация на Алтай, ох, ползёт. Затем так же пролетаем с. Купчегень. Уже совсем близко. Тут мы попадаем на участок объездной грунтовки, т.к. М52 местами в ремонте, как я уже говорил. Асфальт кладут по-доброму, толстым слоем шоколада:)

И вот, ура! Указатель «Кордон Кур-Кечу». Сворачиваем налево, чуток проезжаем. В этом году в связи с соревнованиями рафтеров там понастроили всяких домиков, территорию огородили и поставили ворота. Проезжаем к домику «насяльника», сговариваемся снять один из новых домиков. За деревянную юрту (аил называется) берут с толпы всего 300 рублей в сутки + 35 рэ за сутки парковки одной машины. Отслюнявили бумажки и давай в темпе разгружаться. Уже смеркалось, а в горах темнеет быстро. Юрта оказалась с электричеством, а рядом – навес со скамейками у костра. Паркуем наши машинки. По одометру пройдено примерно 670 км.

Быстренько запаляем костёр, готовим шашлык. Бабам – вино, мужикам – пиво. Дитям – сладкое. Время всего 11-ый час, но все подустали, поэтому быстро раскидываем коврики и матрасы, спальники с одеялами и подушками (у кого есть). И в люлю. Всё. Срубились все быстро. Я даже не помню как…

P.S. А сколько звёзд на небе было!!!

Проснулись не рано, где-то в 9:30. Свежо. Утренний туалет, костерок. Чай, кофе, бутерброды, печенье, варенье. Чуток погуляли возле впадения р. Большой Ильгумень в Катунь. Там навалено много огромных камней и детям просто как мёдом намазано: «Мама, папа – хочу на камни!» Любовались Катунью. Вот ведь занятно – никогда не надоедает смотреть на воду. В этом месте много порогов. Красота! Бирюзово-молочная вода бурлит и пенится, захлёстывает бурунами на камнях.

До нашего приезда именно здесь как раз был международный Кубок Катуни-2006 по сплаву. Этим и объясняется появление новых домиков и взрывное развитие местной инфраструктуры. Увы, и мусора тоже. Такое ощущение, что стадо мамонтов нагадило. Да, место стало уже не столь дикое, и это совсем не радует.

После полудня решили выйти в маршрут по так называемой Конской тропе. В прошлом году мы не дошли до заветного «там». Помешал дождь и был уже вечер. Вышли всей командой, с детьми. После спуска по висячей лесенке (на конской-то тропе) вошли в первую долину. Чуть погодя «активная» группа (Ирина, я и Сергей) решила отправить мам с детьми назад, готовить обед. Да и дети уже стали поднывать. Сами решили предпринять рывок вперёд, посмотреть что «там». Погода пока благоволила. За одним достигнутым ориентиром появлялся следующий. Хотелось дойти туда, потом вот туда и ещё туда.

Нам открывались потрясающие виды новых долин: 2-ая, 3-я и 4-ая. Много фотографировали. Обнаружили две речушки-притока, вливавшиеся на противоположном берегу в Катунь из ущелий. И цвета… Боже, какие цвета! На берегу у впадения первой речушки (Айлагуш) узрели два заброшенных скита.

У второй речки (Кадрин) какой-то весельчак оставил возле камня остов раскладушки. Эти две речки протекают слева и справа (соответственно) от Айгулакского хребта.

Доходим до конца четвёртой долины. Всё, дальше не пройти: заросли, валуны. Возможно, если отойти от берега к хребту, там и есть проход. Но пора назад. Обед уже давно прошёл, успеть бы к ужину. По карте чуть больше 10 километров, но реально с подъёмами и спусками будет всяко больше.

Время 16:50. Очень быстрым темпом двигаемся назад. На обратную дорогу положили сами себе полтора часа. Пейзаж на обратном пути уже не так впечатляет. Торопимся. В конце первой долины, на подходе к самой каменистой части пути, вдруг в долину со стороны нашего лагеря со шквалистым ветром врывается ливень. Мы видели его вдалеке и поняли, что до лагеря дотопать не успеем. Ветер чуть не валит с ног. Едва успеваем добежать до скал, чтоб укрыться, но вымокли враз до нитки.

С двадцать минут ждём, пока утихнет, потом под моросью идём дальше. Впереди самое неприятное – дорога по скользким мокрым камням с порослью можжевельника по пояс. В районе «Обманной скалы» традиционно сбиваемся с тропинки. Но в 18:30 мы уже входим в лагерь мокрые до нитки и с полными штанами счастья. Наперебой рассказываем о впечатлениях.

Наши милые жёны нас уже заждались. Девчонки, спасибо! Горячие наваристые щи и по 100 г коньячку вернули нас к жизни.

Потом, разморенные, мы все трое задремали, как оказалось, на 2 часа. Проснулись уже в сумерках, шашлык готов, мы тоже:). Лепота! Разговоры, чай, кофе. И баиньки.

Ха! Утро прошло так смачно, лениво. Давно так не оттягивался. Никто тебя не подгоняет, не пинает. Солнышко располагало к неге. Несмотря на вчерашнее «дождевание» никто не простыл. Впрочем, тут всегда так.

Ближе к полудню собрались с силами в поездку на Яломан. Путь недолгий и мы уже на месте. Боже, как всё засрано! Настроение утра было испорчено. Сама р. Яломан обмелела. Повалялись на мелком тёплом песочке, построили с детьми замки. Потом решили забраться на Чике-Таманский перевал, чтобы позвонить третьему члену нашей группы (Дима с женой и сыном). По дороге на перевал возле Купчегеня почти с ними разминулись, но вовремя друг друга заметили. Тормознули. Произошло радостное воссоединение. Всей гурьбой двинули в лагерь, к обеду. Нас стало больше и, соответственно, веселее.

После обеда часть народа пошла смотреть древние захоронения (точнее, то что от них осталось) на плато возле трассы. В прошлом году мы там бродили, но, как оказалось, пропустили самое интересное. Там есть огромная могила, видимо, знатного человека. Она окружена ещё более огромным кольцом из камней, которое мы поначалу и не разглядели. И что самое загадочное – трава в пределах этого кольца сильно отличалась от той, что росла снаружи. Причём, граница очень чёткая. Чудеса! Начинаем строить гипотезы. В добавок к этому открытию в скалах напротив узрели пещерку. Тут же родилась идея новой вылазки: забраться на эти скалы, полюбопытствовать, что за пещера, и взглянуть на могилу с высоты. Сделали групповое фото экспедиции и двинули домой.

После ужина, т.к. мужчин стало трое, открыли водку. Долго сидели у костра без девчонок, говорили «за жисть», опорожняя тару. В эту ночь устроились с Сергеем спать в палатке. От это другое дело! Просто кайф. Кто спал в палатке – знает.

Утро ознаменовалось моросящим дождиком. Кое у кого гудела голова:) . Быстренько поели и в путь.

Сегодня нам предстояло проехать порядка сотни километров: дальше на юг по М52 и далее – в сторону Улагана. По трассе идём быстро, пролетели все достопримечательности, оставляя их на обратный путь.

Дорога петляет в горах, да и сами горы стали как-то повыше. Потом вдруг они расступились, пошло что-то типа холмистой степи. На указателе Улаган – 56, Ташанта – 125 км. Монголия совсем рядом, но мы в п. Акташ сворачиваем налево, в сторону Улагана. Вскоре асфальт благополучно заканчивается и начинается пыльная трясучка грунтовки. Дорога пошла в гору, извиваясь как змея. Скалы все ближе, вот уже почти нависают. Останавливаемся. Чуть впереди дорога проходит между двумя буро-красными утёсами. Это – Красные ворота.

Новички впечатлились демоническим пейзажем. Делаю панорамную фотосъёмку, ещё пару-тройку снимков, в том числе нашу группу.

Проехали около пятнадцати минут, замечаем слева озеро с потрясающе тёмной водой. Оно узкое и длинное, и конца ему не видать. Оказывается, что в этих местах разрабатывались какие-то рудные месторождения. Озеро мёртвое (так, кстати, и называется), т.к. отравлено ртутью. От этого и цвет такой. Ещё один демонический пейзаж. На берегу – ни травинки, ни животинки. Мёртвая тишина. Снова впечатлившись, едем дальше.

Ещё около сорока минут тарахтенья по дороге, которая становится всё хуже. Ландшафт уже совсем степной, горы, словно веером развернулись в сторону от дороги и отступили куда-то назад, на вершинах уже кое-где виден снег. Останавливаемся посмотреть ещё на одно озерко с такой же тёмной водой, заодно перекусить. Дети проголодались. Стало заметно холоднее, сильный ветер рвёт бутерброды из рук. Решаем возвращаться, так как дорога стала отвратительной (ужасно жаль подвеску), дальше никто из нас ещё не ездил, и некоторые не советовали. Я читал, что дальше можно забраться через Курай в Актру. Но это далеко и не входит в наши планы. Снова панорамная съёмка и мы, поёживаясь от пронзительного ветра, пакуемся в машинки.

Обратно ехалось веселее, т.к. вдруг распогодилось. Приятно пригревало солнышко. В районе с. Иодро мы с Сергеем проморгали знак ограничения скорости 40. Ну, бывает. Езды много, впечатлений тоже, дороги пустые, хорошие. Вот и гонишь. Словом, доблестные гайцы с хитрыми глазёнками нас штрафанули. Мы сильно не расстроились, т.к. это уже становилось доброй традицией – хоть по разу да напороться на местное ГИБДД. Тем более что вечером нас ждала баня, к которой мы, кстати, и тропились. Далее ехали, конечно, медленнее, но в баню поспели вовремя.

Банька – смак! Вываливаешься из парной и плюх – в Ильгумень. Уф! Зашибись! И так пару раз, хотя я сам не особый любитель сильно париться. Потом покушали, чаёк. Ну, как водится, немного приняли на грудь. В этот вечер долго сидели у костра, удивительно хорошо горел огонь. Обычно он трудно разгорается и дрова не шибко горят. Зато угли получаются шикарные, жаркие. Всё из-за низкого давления, нехватки кислорода, большой влажности и дров из лиственницы (эх, алтайцы – золотую древесину жгут!). Надо было брать жидкость для розжига.

Последний полный день в Кур-Кечу. Небо опять хмурится. Но нам это ни настроение, ни планы не испортит. Сегодня вознамерились обязательно посетить музей под открытым небом с петроглифами. Проще говоря – с наскальной живописью. Петроглифов в Горном Алтае множество, надо просто знать, где их искать. Загрузились все ко мне и к Диме. Сергей сегодня отдыхал от рулёжки.

Далее привожу цитату из материалов, которые я приготовил для «культмассовой» работы во время отдыха: Петроглифический комплекс Ялбак-Таш (или Калбак-Таш) – один из крупнейших в Горном Алтае сосредоточений наскальных рисунков различных эпох от бронзы до периода этнографической давности. Ялбак-Таш расположен в непосредственной близости к Чуйскому тракту, что позволяет эффективно использовать его в туризме. По оценкам исследователей петроглифический комплекс Калбак-Таш насчитывает до 8000 рисунков и надписей. Среди них: выбитые на гладкой скальной поверхности фигуры различных животных, как парнокопытных, так и хищников; прочерченные рисунки; древнетюркские рунические надписи. Под большим скальным монолитом с рисунками, по всей видимости, располагался алтарь для жертвоприношений, то есть данное место является ещё и культовым объектом. Исследования данных петроглифов ведутся по сей день. Расположен музей в 7 км к западу от села Иодро. Есть петроглифы и в самом Иодро на так называемых скальных останцах, сразу же за последними домами в северной части села. В общей сложности здесь можно насчитать более 100 выбитых изображений (конец цитаты).

Своими словами скажу, что очень впечатляет. Сам я в прошлом году излазил все камни и извел не один мегабайт цифровой памяти на фотографии, поэтому в этот раз не пошёл. К тому же опять зарядил дождик, и мы комфортно отсиживались в машине. Пошли наши дети и Дима с семьёй.

Пришёл народ. Им не очень понравилось ибо экскурсовод была не в теме. Пообещали им провести фотоэкскурсию по возвращении в Новосибирск, благо фоток навалом и мы пока крепки памятью. Им даже не показали рисунок с эротической сценой (см. фото ниже).

После обеда разделились на две группы. Одна, с детьми, пошла к «Шаманской пещере». Если идти по левому берегу р. Большой Ильгумень, то после этой пещеры есть пара скал, в нижней части которых остались изображения козлов, горных баранов и оленей. Правда, видны они уже не очень хорошо. Постарались московские вандалы (вообще, они на Алтае много «постарались»

Наша группа туристов-активистов решила продолжить исследования большой могилы и забраться к пещере на высокую гору. Сказано – сделано.

Бодрым шагом проходим долину и начинаем подъём в гору. Тяжко, ох тяжко. Несмотря на прохладный ветерок, чувствую, как изрядно потею. Вот где вес-то сгонять! Слава Богу, мне это не требуется. Подошли близко к пещере и убедились, что лучше штурмовать её на обратном пути. После привала собираем силы в кулак и карабкаемся дальше. Подъём становится всё круче, остановки чаще. Майка на спине промокла и ветерком холодит поясницу. Вершина совсем близко, ещё пару рывков по траверсу и мы на ней. Есть! Оказалась плоская, как ни удивительно. С этой вершины можно прямо по гребню уйти вглубь хребта. Да, красотища кругом! Лагерь наш внизу совсем маленький. Кругом горы со всевозможными оттенками, как на полотнах Рериха. И тут мы засекаем сплошную тёмную стену, которая опять наползает на стоянку. Хотя в другой стороне очень даже солнечно, мы решаем, что пора в обратный путь.

Сделав насколько снимков по сторонам и засняв ещё одну панораму кадров на 10, спешно начинаем спуск. Опыт первого похода с промоканием подсказывает, что времени у нас не более 20 минут. Как жаль, пещера осталась не осмотренной. А вдруг там рисунки? Во время спуска натыкаемся пару раз на медвежий помёт. Нас посещает мысль, что пещера может быть его пристанищем. Так что это ещё хорошо, что мы в неё в итоге не попали. Наверное:)

Уже на подходе к лагерю дождь припустил по полной. Вода с ветровки лилась на штаны и просачивалась дальше, в берцы. Ветер хлестал дождём по лицу. Вот вам, блин, и чудесный последний вечер.

Придя в домик, мы переоделись, добили коньяк и, пригревшись, опять завалились подремать. Славно. После пробуждения ещё с часок лениво валялись, было прохладно и вылезать никуда никак не хотелось. Посмотрели по очереди сделанные на цифровиках фотографии, почитали газеты, взятые на растопку. Эх, кайф! Всё-таки отпуск – это здорово!

В городе у меня до этого никак руки не доходили. Потом всё-таки выползли на улицу. Пора готовить ужин, сушить обувь и вещи. Я не стал ничего этого делать, т.к. у меня была смена, заныканная как раз на обратную дорогу. После ужина тяпнули ещё по 100 грамм и устроили посиделки у костра. ХАРАШО!

На ночь с Серёгой опять забрались в палатку, хотя жёны и уговаривали нас ложиться в домике. Там вроде как теплее. Нифига, в палатке всегда лучше.

Последний день нашего мини-отпуска. Вставать рано не стали, позавтракали плотно и неспешно. Потом быстренько упаковали и загрузили весь скарб в машины. Последняя сигарета на вольном воздухе выкурена, лобовики и фары протёрты. Пора! Уезжать жалко. Последний раз окидываем взглядом место. Вернёмся ли ещё сюда?

Понедельник был выбран неслучайно. На трассе было много меньше машин. Выходим в прежней расстановке: Серж, я и Дима замыкающим. По ходу иногда перестанавливаемся. На «Роснефти» в Усть-Семах опять же доливаем баки до полного. Жмём без остановок до Манжерока. Там обедаем и тратим деньги на сувенирном базарчике.

В этот раз не обошлось без приключений. В один из крутых правых поворотов на спуске я чувствую, что не удержусь на своей полосе. Просто надо было сбросить скорость (шёл 90 км/ч), выбрать другую линию входа в поворот. Да и машина загружена – 5 человек + багаж. Поздно пить «Боржоми»… Понимаю, что тормозить не стоит, т.к. я уже на встречке. После прохождения крайней точки поворота выворачиваю колёса вправо, даю газу. Зверски хрустит «больная» граната. Попу выносит на обочину с гравийным отсыпом, но морда уже смотрит в нужном направлении. Чувствую холодок между лопаток. Девчонки, кажется, ничего не просекли, думали, что это мои обычные эксперименты при вождении. Про себя обещаю сам себе и пассажирам, что больше не буду. А на одном из пунктов ДПС тормозят Диму за «повреждённый» номер. Там были две дырки на номерном знаке, когда-то висевшем на болтах. Вот ведь, углядели. Протоколы, трали-вали. Полчаса коту под хвост. Мы с Сергеем успели отскрести фары и лобовики от трупов насекомых. Дальше едем без приключений.

Серёга идёт первым. И пока на трассе было мало машин, всё было ОК. Но как только стали проезжать города, на трассе стало оживлённей. И вот тут началось. Вместо того чтобы взять разгон для обгона, Серж подходил к грузовику, сбрасывал скорость и долго тащился за ним, выжидая подходящий момент. В конце концов, меня это достало. На очередном таком «запоре» я нагло всех обогнал, вылез вперёд и врубил 130 км/ч. Часа два я ехал первым, плавно обходя все грузовозы и прочих «черепах». Мужики периодически не поспевали, приходилось догонять. Такая лафа была до очередной остановки. Дальше она, к сожалению, кончилась. Ну и фиг с ней, уже подъезжали к Новосибирской области. Теперь настроение изменилось, уже хотелось побыстрей попасть домой, помыться и отдохнуть. Торопимся. На подъезде к Академгородку опять начинается дождь, довольно быстро темнеет. Время уже 19:30. В девятом часу тормозим караван на ул. Ленина. Прощаемся с Сергеем, Димой и их семьями. Мне ещё 10 минут до родной улицы. Ура! Подъехали к дому. Финиш. Вот и всё!

Итого мы отмахали 1764 км, истратив около 127 литров бензина, т.е. примерно 7,2 л на 100 км. Для Короны 1995 года с движкой 1,8 л это неплохо, учитывая, что мы много газовали при обгонах и весь обратный путь ехали около 120 км/ч и больше.

Я уже выложил на сайт отзыв о своей Короне смотрите по ссылке https://reviews.auto.vl.ru/toyota/corona/13056/ . Спасибо всем, кто дочитал мою писанину до конца. Извините за занудный рассказ, но так хотелось подробно всё Вам обрисовать. Если кому интересно, могу подкинуть ещё фоток. С удовольствием отвечу на вопросы, если кто соберётся в те края. Пишите на мыло.

P.S. Огромное спасибо нашим девочкам за горячие вкусные обеды и ужины. Спасибо нашим детям, которые дали нам возможность отдохнуть, не дёргаясь. Спасибо нашим тарантайкам – Toyota forever! Спасибо федералам за качество М52. И конечно – спасибо Алтаю за то, что он есть такой прекрасный и совсем рядом.

Фотографии:

Спустившись с перевала Чике Таман, Чуйский тракт идет вдоль берега Большого Ильгуменя среди высоких скалистых гор и вскоре вновь приближается к Катуни. На 680 километре федеральной магистрали издалека виден аншлаг с указателем: "Кордон Кур Кечу". Резкий поворот влево, к Катуни, и с горы открывается удивительная по красоте и величию панорама. Вдоль берега белопенной Катуни под причудливыми скалами стоят домики и разноцветные аилы лесного кордона. Это же целый поселок, а не отдельный домик лесника в тайге, каких приходилось много раз видеть ранее!

Приехавшие сюда впервые удивляются: "Почему кордон, когда нигде ни лесных кордонов, ни лесников уже нет? И зачем кордон, если здесь не тайга, а скалы, главенствующие над лесом вдоль реки по берегам"?

Грозный шум Большого Ильгуменского порога на Катуни все ближе. Бурлит весь в белой пене, вздымается волнами, водоворотами знаменитый порог, преодолеть который под силу далеко не каждому спортсмену-воднику. На берегу реки у аила группа людей у костра, где готовится пища. Знакомимся.

Мы из Томска, всегда останавливаемся здесь, когда ежегодно приезжаем с друзьями в Горный Алтай, - рассказывает Антон Зятьков. - Все любители экстремального вида отдыха. Отсюда уезжаем на Большой Яломан, на высокогорные озера. Здесь, на кордоне, нам нравится - есть аил, где можно переночевать группе из шести человек, дрова за пятьдесят рублей целая охапка для приготовления пищи два раза вдень. Здесь нам рассказывают об опасности лесных пожаров, регистрируют и дают советы по дальнейшему нашему маршруту. Обстановка очень доброжелательная и все удобства для отдыха на природе. Приготовлены места для костров, дрова, устроены туалеты, есть контейнеры для мусора, поэтому нигде нет ни бумажек, ни пластиковой тары. Обстановка тихая и спокойная, никто нам не мешает отдохнуть денек-другой, и мы никому.

Наскальные рисунки вдоль Катуни близ устья Большого Ильгуменя свидетельствуют, о том, что здесь в древности жили люди. Кур Кечу с алтайского - мостовая переправа. Есть сведения, что здесь проходило войско Чингиз Хана, двигаясь с юга, от Монголии, на север. А в новейшей истории по древнему пути завоевателей двинулись браконьеры.

Их тактика была такой, - рассказывает директор АУ РА "Онгудай лес" Сергей Гончар, - приезжали сюда на машинах из Горно-Алтайска, Новосибирска, пересаживались на лодки ниже Ильгуменского порога и плыли вниз по Катуни в самые богатые зверем места, где вели браконьерскую охоту на козерогов, маралов. Машины угонялись в другой район, Чемальский, и там, вблизи Куюса, Чемала, за шестьдесят - сто километров ниже по течению Катуни на берегу ожидали лодки с добычей. Мясо перегружалось и увозилось.

Для браконьеров это был рай, а для нас, работников Онгудайского лесхоза, - ад. Браконьеры тайгу не жалели, оставляли непотушенными костры, и в бассейнах Сумульты, Кадрина и других рек, впадающих в Катунь, где сейчас Сумультинский заказник, бушевали лесные пожары. Мы не успевали их тушить, завозить продукты на вертолетах, привлекалась авиалесоохрана из Горно-Алтайска, Тюмени, а леса все горели и горели. Эта местность привлекательна не только для браконьеров, "диких" туристов, но и для всех желающих посетить отдаленные таежные угодья, и район Кур Кечу был как проходной двор. И мы решили построить здесь лесной кордон…

Это было в 1996 году. Идея построить на устье Большого Ильгуменя кордон пришла директору Онгудайского лесхоза Николаю Мамыеву, главному лесничему Сергею Гончару и мастеру леса Владимиру Тарбаеву, когда они проезжали через Кур Кучу на лошадях на лесной пожар. "Если будет кордон и контроль всех проезжающих здесь, то люди начнут вести себя по-другому", - окончательно убедились они, увидев следы костров, машин, стоянок тех, кто недавно уплыл на лодках вниз по Катуни, где в очередной раз возникли лесные пожары.

Руководители лесного хозяйства и администрация района поддержала инициативу строительства лесного кордона Кур Кечу. Лесхозу был выделен участок земли для кордона в бессрочное пользование. И как только появилось здесь первое строение кордона и люди в форме работников Государственной лесной охраны стали записывать номера машин, фамилии и паспортные данные проезжающих и предупреждать их об опасности возникновения лесных пожаров и ответственности за их возникновение, произошло чудо: лесные пожары в тайге ниже кордона прекратились.

В жаркую погоду здесь бывает до двухсот человек в день, - продолжает рассказывать о кордоне Сергей Гончар, директор АУ РА "Онгудай лес". - Мы находимся в структуре Министерства лесного хозяйства Республики Алтай как и Онгудайское лесничество, где лесничим Николай Иванович Мамымев, поэтому сохраняем кордон в целях охраны лесов от пожаров. Это, можно сказать, стратегический пункт охраны лесного фонда, проверенная временем структура, работающая в плане пожарной безопасности. И не только в этом. Для туристов мы привозим дрова из Онгудая, а обратно увозим на свалку целые тракторные тележки бытового мусора, которые забираем из мусорных контейнеров. Можно представить, что будет, если каждая туристическая группа будет останавливаться не здесь, а ниже по реке, жечь костры, оставлять мусор. Мы не оказываем услуги туристической деятельности, а только создаем условия для проживания и комфортного отдыха, контролем, беседами с туристами ведем противопожарную профилактику.

Ильгуменский порог страшит браконьеров, они не рискуют проплывать через него на лодках мимо кордона, он как еще один страж на Катуни. А вот многих туристов, спортсменов-водников порог привлекает. Здесь, на базе кордона, проходили мировые соревнования по рафтингу, ежегодно в августе проходят всероссийские соревнования на Катуни. Посмотреть на них, как спортсмены проходят Ильгуменский порог приезжают из городов России и других стран. Кордон благоустраивается, проведена электролиния, построена водонапорная башня, для проживания гостей построены с участием администрации района дополнительные домики, выделяются палатки. Для связи с Онгудайским лесничеством и автономным учреждением "Онгудай лес" на кордоне имеется рация, в ближайших планах - подключение к интернету.

Откуда деньги на все это, если кордон из лесного бюджета не финансируется и никакими спонсорами не содержится? Как рассказал Сергей Гончар, все содержание кордона осуществляется из собственных средств автономного учреждения, созданного для охраны лесов от пожаров и их тушения, проведения работ по лесовосстановлению, рубок ухода за лесом. Но здесь не ждут получения субвенций из Федерального бюджета, а зарабатывают деньги сами, проявляя инициативу, находчивость в условиях рынка, предприимчивость. Когда повсеместно шло увольнение лесников, техников и других работников лесной охраны, в Онгудае решили организовать дело так, чтобы не лишать людей заработка на содержание семей, а дать им работу, сохранить всех, кто оказался перед угрозой сокращения в соответствии с лесным законодательством. И работу дали. Автономное учреждение сохранило объемы заготовки древесины при рубках ухода за лесом, переработки, выпуская разнообразную продукцию для строительства домов. Ежегодно здесь выпускается до трех тысяч кубометров пиломатериала - доска, брус, половая рейка, вагонка, для чего построена сушильная камера.

По традиции сохранено коневодство, бывший лесхоз ежегодно поставлял по сотне лошадей для лесной охраны, и теперь вновь лошади оказались востребованными для тушения лесных пожаров. К этому выводу пришел сам министр лесного хозяйства республики Михаил Терехов, во время тушения лесного пожара в соседнем Усть-Канском районе. И для наземной лесной охраны автономных учреждений и даже для авиалесоохраны при тушении лесных пожаров в горах лошади нужны. Ведь каких усилий стоит десантнику-пожарному спуститься с кромки лесного пожара вниз к реке или ручью, наполнить ранец огнетушителя и вновь карабкаться до километра вверх по горе до пожара! Доставлять воду на вершины гор, хребтов вертолетом в емкостях П1-00 или других не только слишком дорого, но зачастую и невозможно из-за отсутствия подходящих мест для посадки. А одна лошадка может подвезти воду прямо к кромке лесного пожара для заправки сразу четырех огнетушителей или воздуходувок. Применяя для тушения лесных пожаров авиацию, новейшую противопожарную технику, зря мы списали со счета лошадей, решил министр, и дал указание приобрести в каждом автономном учреждении ездовых лошадей для использования их не только на пожарах, но и при посадке лесных культур, при отводе лесосек и других работах.

"Онгудай лес" имеет подсобное хозяйство по выращиванию крупного рогатого скота, сорок гектаров посевных площадей, пашет, сеет, убирает урожай, занимается пчеловодством. Собственной продукцией обеспечиваются группы лесных пожарных при борьбе с огнем в тайге. Так решается проблема обеспечения продуктами при тушении лесных пожаров, опережая субсидии, которые приходят уже по факту тушения лесных пожаров, а не до выезда людей на тушение. Здесь создано комплексное хозяйство, которое обеспечивает круглогодовую занятость работников автономного учреждения, успешное выполнение главной задачи по охране лесов от огня. При этом расходы, в том числе на содержание кордона Кур Кечу, компенсируются доходами.

Если какое-либо учреждение или организация занимается только охраной лесов от пожаров за счет государственных средств, то возникает опасность, что ее работники невольно будут заинтересованы в максимуме работ по тушению - за это им платят деньги. Меньше пожаров - меньше заработка. Это факт, каким бы обидным или ущербным он не был. И он заставляет задуматься о совершенствовании всей системы охраны лесов от пожаров.

В АУ РА "Онгудай лес" никто не заинтересован зарабатывать деньги на тушении лесных пожаров, здесь все делается для того, чтобы их не было, ибо для всех есть возможность зарабатывать другим способом круглый год.

В центре кордона Кур Кечу выделяется самое большое деревянное здание похожее на административное. Но это пункт для хранения ранцевых огнетушителей, воздуходувок, мотопомп и других средств тушения лесных пожаров. Все они наготове, но только хранятся и поддерживаются в рабочем состоянии. Лесных пожаров за кордоном Кур Кечу нет.

Валентин Варванец.

На снимках: здесь все условия для семейного отдыха с детьми.

07.11.2014

Чуйский тракт сегодня - дорога федерального значения. Сотни тысяч туристов ежегодно следуют по ней, наслаждаясь природой Горного Алтая. Но мало кто знает, какой ценой была проложена эта трасса, скольких человеческих жизней она стоила. Этот путь стал своеобразным памятником тем, кто попал в жернова зародившейся в послереволюционные годы системы.

Одно из подразделений Сиблага, занимавшихся прокладкой дороги − «командировка» у бома Кор-Кечу − стало местом мученического подвига иеромонаха Киприана (Нелидова).

По Великому шелковому пути

Историки спорят, когда появились первые упоминания об этом пути, соединяющем обширный регион Западной Сибири и монгольско-китайские степи. Есть версия, что Чуйская вьючная тропа имела отношение к Великому Китайскому шелковому пути как его северное ответвление. Но первые сведения о конной тропе, пролегавшей по долинам рек Катуни и Чуи, в русских записях относятся ко второй половине XVIII века, когда часть Алтая вошла в состав России.

С середины ХI Х века, с присоединением так называемых двоеданцев (юг Горного Алтая) сложились благоприятные условия для развития торговли с Монголией и Китаем. Купцы организуют вдоль дороги перевалочные пункты: Шебалино, Топучее, Онгудай и Кош-Агач. В самом дальнем из них, Кош-Агаче, уже в 1871 году был построен храм апостолов Петра и Павла. Вместе с купцами эти места регулярно посещали православные священники-миссионеры.

Тогда будущий тракт представлял собой вьючную тропу, но на многих переходах силами местных крестьян уже была проложена неплохая дорога. С начала XX века начинаются более активные работы по прокладке дороги на всем протяжении пути, но их остановила начавшаяся Первая мировая война.

Только в 1922 году была возобновлена реконструкция дороги, а через три года осуществлены первые экспериментальные автомобильные рейсы по ней. Но на тракте тогда оставалось еще много опасных мест.

«Коммунистическими темпами»

В 1932 году председатель Западно-Сибирской краевой рабоче-крестьянской инспекции Папарде писал в Москву: «Сибкрай РКИ просит рассмотреть причины совершенно недопустимой, граничащей с вредительством волокиты со строительством правобережного варианта Чуйского тракта и привлечь виновных к суровой ответственности, обязать Главдортранс закончить изыскания, строительство тракта и моста через реку Бию в срок».

Осенью 1932 года основной рабочей силой на строительстве дороги стали заключенные седьмого отделения Сибирских лагерей. На каждые несколько десятков километров создавались временные концентрационные лагеря, так называемые «командировки», рассчитанные на десятки или сотни человек. Но особенно активизировался «набор» бесплатной рабочей силы на строительство Чуйского тракта в начале тридцатых годов.

Сиблаг был создан в 1929 году. Он охватывал обширную территорию Юго-Западной Сибири. Управление Сиблага поочередно перемещалось из Новосибирска в Мариинск и обратно.

Планы, спускаемые «сверху», с каждым этапом работ ужесточались. От людей требовали невозможного. Все делалось вручную. Тем не менее, 1 января 1935 года Чуйский тракт был сдан в эксплуатацию Государственной комиссии. Ценой таких ударных темпов были изломанные человеческие судьбы и погубленные человеческие жизни.

Большинство заключенных, в том числе и женщины, трудились на выравнивании дорожного полотна. Работали кирками, лопатами, на тележках возили грунт. От холода, голода, непосильного физического труда и болезней умирали десятки, а может, и сотни человек.

Против скалы

«Командировки» организовывались по-разному. Часто – путем отселения местных жителей из отдельно лежащих населенных пунктов или на их окраинах. В пустынных зонах создавались временные лагеря из землянок, вырытых в открытом поле.

Особенно трудно приходилось на работах по пробивке скальных бомов: Кор-Кечу, Яломан, Белый Бом. Находясь в корзинах, подвешенных на отвесном склоне, заключенные работали зубилом и молотком. Объем пород, раздробленных таким образом, превышал сто тысяч кубометров. После пробивки бома вручную укладывались подпорные стенки. На это ушло только на бомах Кор-Кечу и Яломан 24 тысячи кубометров грунта.

Тракт строил новомученик

Правдивая история о Чуйском тракте и его строителях почти не исследована. Она хранит в себе много тайн о трагическом периоде истории России ХХ века. Одна из них – лагерь-«командировка», где похоронен иеромонах Киприан (Нелидов), прославленный в лике преподобномучеников в феврале 2002 года.

Отец Киприан был арестован в Москве весной 1933 года. Проходил он по одному делу с епископом Варнавой (Беляевым) за попытку создания тайного монастыря. Оба были осуждены на три года лагерей и отправлены на Алтай «спасать» план строительства магистрали всесоюзного значения.

Вообще на строительстве Чуйского тракта было почему-то много москвичей. Ходили слухи, что многие заключенные были собраны в Москве на Хитровом рынке.

О месторасположении «командировок» вдоль Чуйского тракта, к сожалению, не опубликовано никаких материалов. В июне 2002 года жителем Москвы, внучатым племянником о. Киприана Григорием Викторовичем Анащенко был сделан запрос о лагере у бома Кор-Кечу. У нас как у исследователей была надежда на воспоминания местных жителей, а также дневниковые записи монахини Екатерины (Чичериной), опубликованные в книге «У Бога все живы».

Живые свидетельства

До поездки мы более всего опасались таежной местности, которая способна скрыть любые рукотворные неровности ландшафта. Но нам повезло: в районе бома Кор-Кечу практически нет леса. Лог Карасук, простирающийся перед бомом, покрыт невысокой горно-луговой растительностью. Более того, это место находится вдалеке от селений и практически не культивировалось. Правда, на нем видны следы сравнительно недавних траншей и раскопок курганов, оставленных археологами.

Место лагеря у бома было указано лишь двумя старожилами – еще сказываются прошедшие годы и тот ореол страха, которым была окутана, особенно тогда, деятельность карательных органов.

В селе Топучее верующая бабушка по имени Мария, крещеная, хотя и татарка наполовину, рассказывала, как разрушали храм, как разбивали и жгли иконы в домах. На наш вопрос, почему же верующие не препятствовали этому, ответила: «Разве вы не знаете, до чего довели людей? Чуть что не так скажешь – сразу заберут».

Местные жители нередко были враждебно настроены по отношению к заключенным. Конвоиры обязывали следить за беглецами.

Видимо, единственный из живых, кто помнит лагерь Кор-Кечу – это Василий Иванович Бельский, 1915 года рождения, житель села Онгудай. В 1919 году их семья переехала на Малый Яломан, в 1830 – в с. Иню, в 1932 – ссылка в Новокузнецк, потом вернулись и жили в Купчегене. Населенные пункты, в которых жила семья В.И. Бельского, отстоят недалеко от бома. Василий Иванович вспомнил случай из детства: он заметил беглеца, спрятавшегося в кустах, и рассказал об этом председателю сельсовета. Помнит и лагерные бараки, находившиеся справа под горою, вдалеке от тракта, не доезжая скальных выступов бома.

Наибольшую помощь в поиске места лагеря оказал житель села Купчегень Юрий Назатович Карастанов. Он согласился быть проводником и показать месторасположение лагеря.

В поисках лагеря

Лог Карасук и бом Кор-Кечу находятся за перевалом Чикетаман почти в десяти километрах от Купчегеня. Раньше дорога в обход бома шла поверху, подъем был трудным и утомительным. Сейчас же, благодаря нечеловеческим усилиям заключенных Сиблага, она вьется по «откопанцу», буквально над самым потоком бурной Катуни.

Где жили строители дороги на боме Кор-Кечу? Их небольшой барачный «городок» располагался примерно в пятистах-семистах метрах от Чуйского тракта, если смотреть вдоль него. Бараками служили палатки, а точнее – тенты, натянутые над неглубокими земляными рвами. Леса вокруг практически нет. Поэтому, если в лагере и были деревянные дома, то разве что для охраны. В одном из рвов мы обнаружили осколки тонкого оконного стекла, несомненно, относящиеся к тому времени.

Капитальные постройки в лагере не возводились. Не было у него и ограждения. «Командировка» обустраивалась как временное местонахождение заключенных – на период работ по пробивке бома. Просуществовала она несколько лет. Когда лагерь расформировали, тенты, кровати и другое имущество вывезли, а на поляне остались лишь аккуратно выкопанные рвы, до сего дня сохранившие свою форму практически в первоначальном виде.

С юга лагерь был прижат к горному склону. Почти у самого его подножья находится отпечаток конструкции круглой формы − возможно, это была сторожевая вышка. Относительно сторожевой вышки все постройки располагались в северном сегменте, то есть угол обзора, необходимый для надзирателей, составлял не более 180 градусов. Примерно в двадцати метрах на северо-восток от вышки находятся два продолговатых углубления размером 4 на 8 метров, которые, скорее всего, служили погребами и были у охранника как на ладони.

С запада от вышки находился большой (10 на 70 метров) мужской барак, представлявший собой длинное помещение с двумя рядами кроватей и проходом посредине. В нем могла быть только одна перегородка, отделявшая барак от большой комнаты, в которой некоторое время жила монахиня Екатерина (Чичерина). Рвы остались настолько нетронуты, что безошибочно можно определить, где был вход в этот барак.

Севернее от вышки находился комплекс из восьми бараков, расположенных по периметру вокруг, видимо, столовой. Четыре строения с южной стороны принадлежали охране. Три почти квадратных строения с востока и одно вытянутое с севера, скорее всего, были: первые − женскими бараками, а второе – имущественным складом. С восточной стороны пределы лагеря ограничивались длинным неаккуратным рвом, который либо был оставлен недоделанным за ненадобностью, либо служил для складирования орудий труда (тележек, корзин и прочего). В некотором отдалении от лагеря с западной стороны находился барак размером 10 на 12 метров с ярко выраженным входом. Здесь располагалась больница, а точнее − изолятор для инфекционных больных. Здесь монахиня Екатерина (Чичерина) несла обязанности по уходу за больными.

Были при лагере еще баня и прачечная. Они находились на самом берегу Катуни, на каменистом выступе, который огибает река. Здесь удобный пологий спуск к воде. Однако, чтобы до него добраться, нужно спуститься по крутой тропинке, поскольку Катунь в этом месте течет в глубоком каньоне, который, как пишет Е.В. Чичерина, не ниже московской многоэтажки. До лагеря отсюда не меньше километра.

В целом, ландшафт местности сегодня практически такой же, каким был семьдесят лет назад. Современный вид ее в точности совпадает с дневниковыми записями Е.В. Чичериной. Катунь из лагеря не видна, поскольку протекает в глубоком каньоне, лог довольно плоский и хорошо просматривается тракт. Здесь же проходила и старая вьючная тропа, по которой шли караваны, видимые из лагеря. С юга он закрыт от солнца хребтом, образующим бом Кор-Кечу. Правда, Е.В.Ч ичерина пишет, что в лагере никогда не бывает солнца, но это так только в осенне-зимний период – с октября по апрель. В остальное время года солнце поднимается выше гребня. Видимо, Е.В. Чичерина находилась здесь только в осенне-зимний период.

Место кончины мученика

Следует добавить, что один из охотников алтайцев (Александр Попов) назвал это место бом Еркечу, что значит «мужская переправа». Он же рассказывает, что заключенные содержались в таких невыносимых условиях, что беглецы крали подчас лошадей и, не имея спичек, чтобы развести огонь и поджарить конину, ели мясо сырым. Пойманных беглецов расстреливали на месте и даже не хоронили – «как скот». В дневниках Е.В. Чичериной говорится к тому же о специально дрессированных собаках, которые были способны задирать людей насмерть.

Подобная картина была и на строительстве левобережного варианта Чуйского тракта. По воспоминаниям Татьяны Давыдовны Тозыяковой, 1911 года рождения, и там вдоль дороги было много непогребенных трупов.

Е.В. Чичериной указывается, что в лагере у бома Кор-Кечу умер и похоронен иеромонах Киприан 16 июня 1934 года. На его могиле был выложен крест из камешков. Рядом находилась могила другого заключенного. Вероятнее всего, оба захоронения могли быть где-нибудь под склоном горы. Но где именно, к сожалению, неизвестно.

Протоиерей Георгий КРЕЙДУН

Это прекрасное место для наслаждения дикой алтайской природой!

Там, где горная красавица Катунь входит в узкое ущелье посреди непроходимых высот, а Чуйский тракт спускается с перевала Чике-Таман, находится много достопримечательностей Горного Алтая. Там прямо под устьем Большого Ильгуменя, шумит Ильгуменский порог Катуни. А рядом в долине прячется древний археологический комплекс.

Там же находится туркомплекс или кордон «Кур-Кечу». Эта старая большая туристическая база будет настоящей находкой для любителей отдохнуть в горах, для увлеченных рафтингом, для организаторов семинаров или фестивалей. На территории базы «Кур-Кечу» сдаются домики и аилы со скромным походным комфортом, есть баня и автостоянка. На базе организуются экскурсии, водные сплавы, конные прогулки.

Как добраться

Хотите знать, как доехать до кордона «Кур-Кечу»? Кордон расположен на берегу реки Катунь рядом с 680-м километром Чуйского тракта, в нескольких километрах за селом Купчегень Онгудайского района Республики Алтай, которое находится недалеко за перевалом Чике-Таман.

Говорят, что в старые времена здесь была переправа через Катунь, не успевшие переплыть реку, попадали в смертельные водовороты Ильгуменьского порога, поэтому место и прозвали гибельной переправой, или Кур-Кечу, по-алтайски. Но это сочинили экскурсоводы, чтобы добавить в свои рассказы немного мистики. Ну а переправа, конечно же, была, но выше по течению у бома Кур-Кечу

Добро пожаловать в туркомплекс «Кур-Кечу»!